Воспоминания про жилье

Любопытный рассказ о том как обзавестись жильем в "советском раю". Примерно конец 1950-х гг.

Небольшой отрывок.

На третьей встрече с управдомом Роженером я попросил его помочь мне найти объект под надстройку жилья. Он мне сказал, что можно это сделать, но это стоит денег. - Если в разумном размере, то я готов уплатить, — сказал я. — Когда я могу осмотреть объект? - Когда будут деньги, — ответил управдом. - Сколько? - Кусок, — смотря мне в глаза, сказал управдом. — Не пугайся. Я обеспечу тебя документами, которые тебе облегчат оформить надстройку. Если один объект не подойдёт, посмотрим второй. Никакой не подойдёт — возвращу деньги. - Если я правильно понял, эта услуга стоит тысячу рублей? — спросил я. - Точно так, — ответил Роженер. - Завтра встретимся, — сказал я и ушёл.

Он сделал опять паузу, которая должна была выразить его сожаление, но я понял, что он просто хотел посмотреть, как я встречу эту «прекрасную» новость. Я это сообщение принял как должное. Чтобы не встретился отец случайно с Белоконем, я бы ещё должен был уплатить за прием на работу. - Во сколько это выльется? — спросил я. - Пять кусков, — ответил начальник, опять глядя на меня, но паузы не делал, продолжил: — Я хочу, чтобы ты понял, что это деньги не мне. Я здесь пешка. За такими разрешениями стоит очередь в сотни людей. Я только продвинул тебя вне очереди и сделаю так, чтобы тебе было дешевле. - Я готов, — без заминки сказал я.

- Тогда слушай... Об этом разговоре должны знать только мы — ты и я. Если я узнаю от кого-то о том, о чём мы сейчас говорим, я моментально выйду из игры. Думаю, что это не в твоих интересах. Так вот, завтра ты мне должен передать сберегательную книжку «на предъявителя» с пятью тысячами рублей.

Здесь уже находилась смета с внесением тех работ, которые выполняло РСУ. Отделочные и сантехнические работы и электропроводку я должен был делать собственными силами за свой счёт.

- Понимаете, тарифные ставки ремонтников очень малы. Мы идём на то, что делаем малые заказы и за очерёдность установки столярки жильцы доплачивают рабочим без нашего участия, — начал преподавать мне Николай уроки жизни в Одессе. — Вот мы начнём работать на надстройке. Там очень трудно будет платить, нам придётся перебрасывать зарплату с других объектов. А с каких..? Я был поставлен в тупик. - Об этом нужно было сказать немного раньше. — сказал я то, что, конечно, говорить не имел право. — Первую половину дня устанавливаем столярку по моему плану, а с обеда, если кто найдёт клиента, пусть договариваются и работают. Можно по этим договорам работать и после работы. Я на это закрою глаза. То же можно делать и штукатурам.

На этом и сошлись. Когда я выходил за ворота двора, меня как бы случайно встретила одна женщина и предложила мне деньги за внеочередную установку столярных изделий. Деньги она положила мне в карман куртки. Я отдал ей деньги и заверил её, что столярку мы установим в короткое время. Когда я пришёл домой вечером, полтинник лежал у меня в другом кармане куртки. Да, это искусство жить в Одессе...

..Моя квартира строилась. Но денег катастрофически не хватало. Отделку нужно было делать за собственные деньги. Штукатурку ещё можно было провести по ремонтным работам, а малярные работы наше управление не вело.

- Не волнуйся, всё будет хорошо, — успокоил он меня, хотя в его голосе уверенности не было. — Немного нужно подождать. В городе идёт кампания борьбы с самостроем. Сейчас проверяются документы. Пройдёт кампания — мы опять возобновим работы - Да я и не волнуюсь. Ещё месяц-два, ударит мороз — меня выгонят с занятой квартиры. Тогда вообще не будет предмета волнения. У меня уже нет ни копейки, чтобы снять комнату. Зачем мне волноваться? - Постараемся до морозов закончить работы, — заверил меня начальник. Прошла пара недель, меня вызвал Пекарь. Как и в прошлые встречи, он предложил мне сесть. Закрыл дверь на ключ, предварительно проверил, есть ли кто в коридоре.

- Я вопрос решил. У меня была встреча с новым главным инженером Горжилуправления Фроловым. Возьми конверт, вложи двести рублей в конверт и иди к Фролову. Чертёж с подписями скрути трубкой, завернув внутрь конверт, и передай чертёж секретарше. Она занесёт свёрток инженеру и сразу вынесет его с печатью и подписью инженера. После этого открывай дверь и продолжай работу. Думаю, что на этом вопрос будет закрыт. Всё понял? — спросил он. - Как будто всё, — ответил я.

Всё сработало чётко. Нового главного инженера я видел одно мгновенье, когда секретарша входила в кабинет. Дверь захлопнулась, чтобы через мгновенье открыться. За одно мгновенье она опять открылась, и секретарша вручила мне мой проект. Этого мгновенья хватило, чтобы треть моей месячной зарплаты осталась в кабинете у главного.

ССЫЛКА

Из воспоминаний горного инженера Фенина

Прочитал на досуге книгу Фенин А.И. Воспоминания инженера. К истории общественного и хозяйственного развития России (1883-1906 гг.) ссылка.

Добротное, без надрыва и разоблачений, повествование содержит элементы рефлексии и анализа на тему, почему же произошла революция. Также книга может быть интересна как источник по истории горного дела и Донбасса.

Приведу некоторые отрывки.

1. Про введение 8-часового рабочего дня.

Рабинович ввел y себя 8-часовой день после долгих и бесплодных с нами дебатов — мы не могли его переубедить и y нас, увы, создалось впечатление, что помимо тогдашней убежденности Л. Г. [Рабиновича] в хозяйственной безопасности этой меры, им руководили агитационные личные мотивы по избранию в Государственную Думу. Осуществление «реформы» повлекло за собой неожиданное и даже курьезное последствие: тогдашний Харьковский губернатор генерал Пешков, большой самодур, несклонный особенно считаться с законностью, в несомненной связи с введением Л. Г. самовольно и «противно общей безопасности» 8-ми часового рабочего дня... посадил Л. Г. в Харьковскую тюрьму, по месту его, Рабиновича, жительства. Это последнее мероприятие оказало по-видимому решающее влияние на выборы Рабиновича — он добился своего и прошел в члены 2-й Думы от партии К.-Д.

Пребывание Л. Г. в тюрьме, длившееся едва ли дольше одного-двух месяцев, было обставлено впрочем вовсе не плохо и в общем мало походило на настоящее тюремное заключение: его одиночная камера была хорошо обставлена его же мебелью, включая и кровать; обед ему приносила из дома прислуга, к нему пускали посетителей чуть ли не во все время дня. Вольности тогдашней тюрьмы доходили до того, что в тюремных коридорах и больших общих камерах происходили частые митинги заключенных, на надоедливость которых, однако, очень жаловался Рабинович. Этот «тюремный» режим был, думаю, обычным для того времени и не для одного Харькова — с ним был бессилен бороться даже Пешков — таковы были времена (стр. 149-150).

( Read more... )