![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
nkpsПредыдущая часть.
21. Планирование проектно-изыскательской деятельности
Что есть глупость.
«В тресте организовали огромный плановый отдел. Функции этого отдела заключались в планировании работы самого треста, наблюдениях за выполнением плана, составлении отчетов и диаграмм и, наконец, в составлении "норм".
Всякий руководящий инженер, естественно, ведет работу по известному плану и следит за его выполнением. Но это не то, что подразумевается под "социалистическим планировани¬ем". Это планирование должно предусмотреть будущую рабо¬ту на годы вперед, расценить ее детально в деньгах и во вре¬мени. Для проектно-изыскательской организации это является совершенно невозможным. Надо бы, например, заранее не только знать, что на месте будущей плотины бурением будет найдено на допустимой глубине прочное скальное основание, но и — в дополнение к этому — сколько для этого потребуется погон¬ных метров бурения и в каких породах.
В плановых отделах, занятых такой непроизводительной работой, планы составлялись особыми специалистами — плановиками, продуктом новых специальных высших учебных заведений — плановых институтов. Эти институты выпускали специалистов-плановиков по отдельным отраслям хозяйства. Так, были плановики по металлургии, плановики по водной энергетике и т.д. Естественно, что такие специалисты, напичканные до отказа марксизмом-ленинизмом, диалектическим материализмом и прочими мудростями, ничего не понимали в специфической сфере их специализации. Последнее обстоятельство казалось спасительным, так как давало им возможность найти modus vivendi с инженерами. Необходимой предпосылкой должно было быть, что плановик не потерял еще совсем крупинку здравого смысла и не был слишком упрям.
Большим достижением планового отдела считалось составление им совместно с привлеченными инженерами "Норм на проектно-изыскательские работы". Эти "Нормы" определяли для каждого технического задания потребное количество часов работы инженеров, техников, чертежников и материалов с точностью до третьего знака после запятой и менялись в зависимости от величины, материала сооружения и геологических условий. Расчет по этим "Нормам" был полным абсурдом, так как предусматривал предварительное знание искомого решения. "Нормы" выпустили в четырех больших томах, получивших у инженеров ироническое наименование "талмуда".
Предполагалось, что вся работа технического персонала ведется по этим "Нормам". Каждый сотрудник получал наряд, составленный в согласии с ними. Теоретически каждый руководитель должен был выписывать наряды всем своим подчиненным. Затем наряд проверялся плановым отделом и поступал на утверждение главного инженера треста. Руководители, загруженные и без того работой, не могли заниматься выпиской нарядов. Практически процедура сводилась к следующему. Руководитель вызывал своего сотрудника и просил его самого составить себе наряд, скажем на составление эскизного проекта железобетонного мостика пролетом в десять метров. Сотрудник удалялся, брал "талмуд" и через день-два приносил наряд руководителю. Согласно наряду, выходило, что сотрудник должен получить за этот проект 528 рублей 3 копейки. Руководитель хватался за голову и говорил:
— Слушайте, что вы, ошалели? Красная цена этому 250 рублей. Да по смете у меня на это удовольствие всего-навсего 350 рублей. Переделайте, пожалуйста!
Сотрудник удалялся и приносил потом наряд на 298 рублей 15 копеек, также твердо обоснованный "Нормами". На¬ряд шел в дальнейшее плавание. Плановый отдел никогда не решался, боясь попасть впросак, изменить его больше чем на пару рублей.
Работа проектировщика, в общем, работа творческая, и попытка всадить ее в "Нормы" так же бессмысленна, как и попытка нормировать писательское или поэтическое творчество. Это похоже на то, как если бы Пушкину сказали: "Товарищ Пушкин! Напишите поэму "Медный всадник". Число строк — 450. Число печатных знаков — 450 тысяч. Стих — ямбический. Допускается расход не больше 2 тысяч ятей и твердых знаков. Срок — 88 дней 6 часов!"
Венцом работы планового отдела были квартальные и годовые отчеты. Диаграммы и кривые всех цветов. Переплеты с золотым тиснением. И конечно, перевыполнение плана. Небольшое — 3—4 процента. Больше — рискованно. Меньше — недовыполнение! Упаси Господи — это равносильно самоубийству!»
22. Борьба с безработицей по-советски
Так как при социализме "безработицы нет", то и пособия платить не надо.
«Сейчас же после моего утверждения главным инженером Гидроэлектропроекта ко мне стали приходить бывшие сотрудники закрытой ленинградской конторы Нижневолгопроекта с просьбой зачислить их в какое-нибудь из наших бюро. Места у нас всегда находились, но мне удалось устроить очень немногих. Теоретически наем технического персонала был моей прерогативой, но на самом деле это было совершенно не так. Я писал на прошении: "Зачислить в такой-то отдел". Прошение направлялось для оформления в так называемый личный отдел. Оттуда мне часто сообщали, что зачисление невозможно. Было бы тщетно пытаться узнать причину. Ясно одно: советская неблагонадежность. Кое-что я раз узнал — это была расшифровка одной из формулировок, вносимых в трудовую книжку освобождаемых от работы сотрудников. Беда, если в книжку вносилась такая запись: "Уволен за невозможностью использования". Слова эти имели зловещий смысл. Куда бы ни приходил с этой книжкой ищущий место, он всюду получал вежливый отказ:
— К сожалению, обстоятельства изменились. Вакансий нет... Может быть, в дальнейшем...
Значение этой условной формулы было известно всем чекистам, заведующим "личными отделами". Безработный бегал из одного учреждения в другое. Напрасно! Вскоре от выходного двухнедельного пособия не оставалось ничего. Всему свету ведь известно, что безработица — типичное явление капиталистического мира. В Советском Союзе ее нет! Поэтому нет и речи о пособии безработным. Потерявшие работу распродают свое имущество, обычно жалкий домашний скарб. Потом они быстро исчезают, либо погибая от истощения, либо узнают, что с такой формулировкой их все же могут взять на работу, но в отдаленных или климатически нездоровых районах, таких, как Средняя Азия или Заполярье. Они уезжают туда, и, таким образом, "случайная" безработица ликвидируется в Советском Союзе быстро и элегантно.
Положение сокращенных сотрудников Нижневолгопроекта утяжелилось тем, что это были первые месяцы после убийства Кирова. НКВД искал жертвы и опасался быть обвиненным в недостатке бдительности, а многие из моих инженеров, как назло, оказались отпрысками "антисоциальных" элементов, т.е. детьми дворян, поповичами, сыновьями купцов и даже — о ужас! — царских генералов».
23. Как важно в стране советов вовремя умереть.
«"Известия" и "Правда" поместили на первых страницах боль-шие портреты и напечатали некрологи, отмечающие заслуги Ивана Гавриловича, пионера крупного энергостроительства, выдающегося инженера и ученого.
Опасность быть изобличенным как "вредитель" и "враг народа" миновала навсегда».
24. Внутренние взаимоотношения в проектном институте и межпоколенческий разрыв.
«Огорчило то, что крупный инженер, когда-то начальник работ по строительству Мурманской железной дороги, занимал не то место, которое ему надлежало. Он не только не имел руководящего поста, но и был подчинен непосредственно одному молодому инженеру из коммунистов. Этот технически малограмотный болван позволял себе всевозможные выпады по адресу Заорского — человека, которого даже мизинца он не стоил. Он пользовался тем, что Заорский, очень вдумчивый и точный человек, не говорил ничего, не взвесив. Обдумывал каждое слово и говорил медленно. Это расценивалось как ненаходчивость и даже глупость, а не как сдержанность и корректность. Возмущенный, я как-то отчитал этого молодчика и приобрел таким образом непримиримого врага, сделавшего мне потом много мелких пакостей. Так как и Заорский, и этот инженер были оба в моем отделе, я пошел к главному инженеру Чаплыгину и выразил свое удивление подобной расстановкой сил. Я настаивал, чтобы Заорский получил место, соответствующее его знаниям и опыту, и наткнулся если не на сопротивление, то на увиливание. Чаплыгин не отказывал, но и не давал конкретных обещаний. Мое положение, как временно прикомандированного, не позволяло мне ставить категорические требования. Единственное, что мне оставалось, — это трактовать Заорского как своего ближайшего помощника и заместителя».
25. Сложность и опасность обмена товарно-материальными ценностями при Сталине.
В позднесоветское время всё стало проще (см. интервью Белановского).
«Все талоны на бензин были израсходованы, и по плану мы могли полу¬чить их только в следующем месяце. Дело осложнялось тем, что трест принял не предусмотренные раньше работы от военного ведомства. Не выполнить эти работы — "саботаж". Надо как-то достать бензин. Я пошел к директору Волкову. Он вызвал весьма важное лицо в советских предприятиях — агента по снабжению. Последовал следующий диалог:
Волков. Слушай, надо достать во что бы то ни стало!
Агент. Достать можно. Есть в одном тресте. Но дайте мне стальной трос. Иначе не дадут!
Волков. Как же мы можем дать трос? Он в инвентаре. Кража социалистического имущества. Что ж ты, не знаешь? Смертная казнь за это!
Агент. Как угодно. Не будет троса — не будет бензина!
Положение казалось безвыходным. Что делать? Волков, боясь принять на себя всю ответственность за решение, собрал так называемый треугольник. Под этим названием подразумевалась комиссия из трех лиц: директора, секретаря комячейки и представителя месткома, т.е. профессионального союза. После многочасового обсуждения выяснилось, что стальных тросов у нас достаточно, но продавать их все же нельзя. Вот если бы они были старые и изношенные, то их можно было бы списать в расход. Идея! Созывается "квалификационная комиссия" (опять с представителями ячейки и месткома). Комиссия признает один (новый) трос изношенным. Теперь его можно продать! Трос продали, бензин получили, и все снова пошло своим чередом».
26. Про связь образования с производством.
«Мало есть порядков и вещей в Советском Союзе, которые можно хвалить, но одно весьма разумно. Инженеры, работающие в индустрии, имеют право на шесть свободных часов в неделю для преподавательской работы в высшей школе. Это не только увеличивает возможный преподавательский штат, но и сближает преподавание с запросами практики».
В заключительной части рассмотрим некоторые "непроизводственные" отрывки.
21. Планирование проектно-изыскательской деятельности
Что есть глупость.
«В тресте организовали огромный плановый отдел. Функции этого отдела заключались в планировании работы самого треста, наблюдениях за выполнением плана, составлении отчетов и диаграмм и, наконец, в составлении "норм".
Всякий руководящий инженер, естественно, ведет работу по известному плану и следит за его выполнением. Но это не то, что подразумевается под "социалистическим планировани¬ем". Это планирование должно предусмотреть будущую рабо¬ту на годы вперед, расценить ее детально в деньгах и во вре¬мени. Для проектно-изыскательской организации это является совершенно невозможным. Надо бы, например, заранее не только знать, что на месте будущей плотины бурением будет найдено на допустимой глубине прочное скальное основание, но и — в дополнение к этому — сколько для этого потребуется погон¬ных метров бурения и в каких породах.
В плановых отделах, занятых такой непроизводительной работой, планы составлялись особыми специалистами — плановиками, продуктом новых специальных высших учебных заведений — плановых институтов. Эти институты выпускали специалистов-плановиков по отдельным отраслям хозяйства. Так, были плановики по металлургии, плановики по водной энергетике и т.д. Естественно, что такие специалисты, напичканные до отказа марксизмом-ленинизмом, диалектическим материализмом и прочими мудростями, ничего не понимали в специфической сфере их специализации. Последнее обстоятельство казалось спасительным, так как давало им возможность найти modus vivendi с инженерами. Необходимой предпосылкой должно было быть, что плановик не потерял еще совсем крупинку здравого смысла и не был слишком упрям.
Большим достижением планового отдела считалось составление им совместно с привлеченными инженерами "Норм на проектно-изыскательские работы". Эти "Нормы" определяли для каждого технического задания потребное количество часов работы инженеров, техников, чертежников и материалов с точностью до третьего знака после запятой и менялись в зависимости от величины, материала сооружения и геологических условий. Расчет по этим "Нормам" был полным абсурдом, так как предусматривал предварительное знание искомого решения. "Нормы" выпустили в четырех больших томах, получивших у инженеров ироническое наименование "талмуда".
Предполагалось, что вся работа технического персонала ведется по этим "Нормам". Каждый сотрудник получал наряд, составленный в согласии с ними. Теоретически каждый руководитель должен был выписывать наряды всем своим подчиненным. Затем наряд проверялся плановым отделом и поступал на утверждение главного инженера треста. Руководители, загруженные и без того работой, не могли заниматься выпиской нарядов. Практически процедура сводилась к следующему. Руководитель вызывал своего сотрудника и просил его самого составить себе наряд, скажем на составление эскизного проекта железобетонного мостика пролетом в десять метров. Сотрудник удалялся, брал "талмуд" и через день-два приносил наряд руководителю. Согласно наряду, выходило, что сотрудник должен получить за этот проект 528 рублей 3 копейки. Руководитель хватался за голову и говорил:
— Слушайте, что вы, ошалели? Красная цена этому 250 рублей. Да по смете у меня на это удовольствие всего-навсего 350 рублей. Переделайте, пожалуйста!
Сотрудник удалялся и приносил потом наряд на 298 рублей 15 копеек, также твердо обоснованный "Нормами". На¬ряд шел в дальнейшее плавание. Плановый отдел никогда не решался, боясь попасть впросак, изменить его больше чем на пару рублей.
Работа проектировщика, в общем, работа творческая, и попытка всадить ее в "Нормы" так же бессмысленна, как и попытка нормировать писательское или поэтическое творчество. Это похоже на то, как если бы Пушкину сказали: "Товарищ Пушкин! Напишите поэму "Медный всадник". Число строк — 450. Число печатных знаков — 450 тысяч. Стих — ямбический. Допускается расход не больше 2 тысяч ятей и твердых знаков. Срок — 88 дней 6 часов!"
Венцом работы планового отдела были квартальные и годовые отчеты. Диаграммы и кривые всех цветов. Переплеты с золотым тиснением. И конечно, перевыполнение плана. Небольшое — 3—4 процента. Больше — рискованно. Меньше — недовыполнение! Упаси Господи — это равносильно самоубийству!»
22. Борьба с безработицей по-советски
Так как при социализме "безработицы нет", то и пособия платить не надо.
«Сейчас же после моего утверждения главным инженером Гидроэлектропроекта ко мне стали приходить бывшие сотрудники закрытой ленинградской конторы Нижневолгопроекта с просьбой зачислить их в какое-нибудь из наших бюро. Места у нас всегда находились, но мне удалось устроить очень немногих. Теоретически наем технического персонала был моей прерогативой, но на самом деле это было совершенно не так. Я писал на прошении: "Зачислить в такой-то отдел". Прошение направлялось для оформления в так называемый личный отдел. Оттуда мне часто сообщали, что зачисление невозможно. Было бы тщетно пытаться узнать причину. Ясно одно: советская неблагонадежность. Кое-что я раз узнал — это была расшифровка одной из формулировок, вносимых в трудовую книжку освобождаемых от работы сотрудников. Беда, если в книжку вносилась такая запись: "Уволен за невозможностью использования". Слова эти имели зловещий смысл. Куда бы ни приходил с этой книжкой ищущий место, он всюду получал вежливый отказ:
— К сожалению, обстоятельства изменились. Вакансий нет... Может быть, в дальнейшем...
Значение этой условной формулы было известно всем чекистам, заведующим "личными отделами". Безработный бегал из одного учреждения в другое. Напрасно! Вскоре от выходного двухнедельного пособия не оставалось ничего. Всему свету ведь известно, что безработица — типичное явление капиталистического мира. В Советском Союзе ее нет! Поэтому нет и речи о пособии безработным. Потерявшие работу распродают свое имущество, обычно жалкий домашний скарб. Потом они быстро исчезают, либо погибая от истощения, либо узнают, что с такой формулировкой их все же могут взять на работу, но в отдаленных или климатически нездоровых районах, таких, как Средняя Азия или Заполярье. Они уезжают туда, и, таким образом, "случайная" безработица ликвидируется в Советском Союзе быстро и элегантно.
Положение сокращенных сотрудников Нижневолгопроекта утяжелилось тем, что это были первые месяцы после убийства Кирова. НКВД искал жертвы и опасался быть обвиненным в недостатке бдительности, а многие из моих инженеров, как назло, оказались отпрысками "антисоциальных" элементов, т.е. детьми дворян, поповичами, сыновьями купцов и даже — о ужас! — царских генералов».
23. Как важно в стране советов вовремя умереть.
«"Известия" и "Правда" поместили на первых страницах боль-шие портреты и напечатали некрологи, отмечающие заслуги Ивана Гавриловича, пионера крупного энергостроительства, выдающегося инженера и ученого.
Опасность быть изобличенным как "вредитель" и "враг народа" миновала навсегда».
24. Внутренние взаимоотношения в проектном институте и межпоколенческий разрыв.
«Огорчило то, что крупный инженер, когда-то начальник работ по строительству Мурманской железной дороги, занимал не то место, которое ему надлежало. Он не только не имел руководящего поста, но и был подчинен непосредственно одному молодому инженеру из коммунистов. Этот технически малограмотный болван позволял себе всевозможные выпады по адресу Заорского — человека, которого даже мизинца он не стоил. Он пользовался тем, что Заорский, очень вдумчивый и точный человек, не говорил ничего, не взвесив. Обдумывал каждое слово и говорил медленно. Это расценивалось как ненаходчивость и даже глупость, а не как сдержанность и корректность. Возмущенный, я как-то отчитал этого молодчика и приобрел таким образом непримиримого врага, сделавшего мне потом много мелких пакостей. Так как и Заорский, и этот инженер были оба в моем отделе, я пошел к главному инженеру Чаплыгину и выразил свое удивление подобной расстановкой сил. Я настаивал, чтобы Заорский получил место, соответствующее его знаниям и опыту, и наткнулся если не на сопротивление, то на увиливание. Чаплыгин не отказывал, но и не давал конкретных обещаний. Мое положение, как временно прикомандированного, не позволяло мне ставить категорические требования. Единственное, что мне оставалось, — это трактовать Заорского как своего ближайшего помощника и заместителя».
25. Сложность и опасность обмена товарно-материальными ценностями при Сталине.
В позднесоветское время всё стало проще (см. интервью Белановского).
«Все талоны на бензин были израсходованы, и по плану мы могли полу¬чить их только в следующем месяце. Дело осложнялось тем, что трест принял не предусмотренные раньше работы от военного ведомства. Не выполнить эти работы — "саботаж". Надо как-то достать бензин. Я пошел к директору Волкову. Он вызвал весьма важное лицо в советских предприятиях — агента по снабжению. Последовал следующий диалог:
Волков. Слушай, надо достать во что бы то ни стало!
Агент. Достать можно. Есть в одном тресте. Но дайте мне стальной трос. Иначе не дадут!
Волков. Как же мы можем дать трос? Он в инвентаре. Кража социалистического имущества. Что ж ты, не знаешь? Смертная казнь за это!
Агент. Как угодно. Не будет троса — не будет бензина!
Положение казалось безвыходным. Что делать? Волков, боясь принять на себя всю ответственность за решение, собрал так называемый треугольник. Под этим названием подразумевалась комиссия из трех лиц: директора, секретаря комячейки и представителя месткома, т.е. профессионального союза. После многочасового обсуждения выяснилось, что стальных тросов у нас достаточно, но продавать их все же нельзя. Вот если бы они были старые и изношенные, то их можно было бы списать в расход. Идея! Созывается "квалификационная комиссия" (опять с представителями ячейки и месткома). Комиссия признает один (новый) трос изношенным. Теперь его можно продать! Трос продали, бензин получили, и все снова пошло своим чередом».
26. Про связь образования с производством.
«Мало есть порядков и вещей в Советском Союзе, которые можно хвалить, но одно весьма разумно. Инженеры, работающие в индустрии, имеют право на шесть свободных часов в неделю для преподавательской работы в высшей школе. Это не только увеличивает возможный преподавательский штат, но и сближает преподавание с запросами практики».
В заключительной части рассмотрим некоторые "непроизводственные" отрывки.